_ExE

Змей Гуревич писал(а) Tue, 22 November 2011 18:45_ExE писал(а) Tue, 22 November 2011 18:37Змей Гуревич писал(а) Tue, 22 November 2011 17:54ПОсле базара с ЕХЕ взял микроавтобус, погрузил семью, собаку и выехал на час на коркинское озеро. оно ПОЛНОСТЬЮ подо льдом, на льду снега сантиметр, но увы, лед ТРЕЩИТ. Собака по льду бегает, (доберман 40 кг), прыгает. Я когда хожу - 112 кг - трещит очень страшно. У берега походил, дальше было стремно. Но в целом - позитив. Процесс замерзания идет. может устроим тренировку по проваливанию под лед в эти выхи? Это вообще нипадецки может получится, так как тут по моему имху на лед не выберешься точно. Там его сантиметра два, не более. то есть, пока он пластина - то держит, но как только кракнет, то тут только методом ледокола к берегу. дык нужно тренироваться, вот смотри, что люди творят http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=RyUf7r_9yNs а мы все с шильцами, веревками...

Змей Гуревич писал(а) Tue, 22 November 2011 17:54ПОсле базара с ЕХЕ взял микроавтобус, погрузил семью, собаку и выехал на час на коркинское озеро. оно ПОЛНОСТЬЮ подо льдом, на льду снега сантиметр, но увы, лед ТРЕЩИТ. Собака по льду бегает, (доберман 40 кг), прыгает. Я когда хожу - 112 кг - трещит очень страшно. У берега походил, дальше было стремно. Но в целом - позитив. Процесс замерзания идет. может устроим тренировку по проваливанию под лед в эти выхи?

Дети, как известно, не очень любят монотонную езду. Предлагаю поделиться опытом развлечений детенышей на велосипеде. Велодогоняшки. Вчера выкатился с детьми в местный парк. Нашли пустующую, по случаю дневного времени, футбольную площадку (маленькое поле посыпанное мееелкой щебенкой) и устроили на нем велодогоняшки. Двое детей догоняют папу, нужно дотронутся рукой, врезаться нельзя, с площадки выезжать нельзя. Догнали - убегает догнавший. Игра развивает навыки управления велосипедом на рыхлом покрытии, хорошая физическая нагрузка. Дети в восторге, одно падение без последствий. Детям 8 и 10 лет. При большем количестве участников можно сделать наоборот - один догоняет всех. ЗЫ внимательно следите, чтобы дети слишком не устали слишком, иначе начнут падать. Кто медленнее. Константин Шемяк писал(а) Mon, 21 November 2011 10:17Соревнование, кто проедет дистанцию (десять метров) медленнее. По двум параллельным узким полоскам, нельзя касаться земли ногами. В отличие от "кто быстрее", некоторые дети тут смогут соревноваться на равных! памп-трек STem писал(а) Thu, 10 November 2011 23:06памп-трек -- хорошее развлечение для детей. от 5 до 50 лет

Константин Шемяк писал(а) Mon, 21 November 2011 10:17_ExE писал(а) Thu, 03 November 2011 15:37Дети, как известно, не очень любят монотонную езду. Предлагаю поделиться опытом развлечений детенышей на велосипеде. Соревнование, кто проедет дистанцию (десять метров) медленнее. По двум параллельным узким полоскам, нельзя касаться земли ногами. В отличие от "кто быстрее", некоторые дети тут смогут соревноваться на равных! Спасибо, надо опробовать, добавил в первый пост

Упс. Посмотрел прогноз - дождь и плюс на эти выходные

Посмотрел карту в районе Орави - местами приличные глубины до 20-30 метров. Есть у меня подозрению (по опыту Саймы) что что лед замерзнет там очень неравномерно, есть вариант, что сейчас на глубоких местах все еще водичка плещется. С другой стороны ехать нужно в эти выходные, а то засыпет все белым и пушистым по самые втулки. Встречное предложение - ехать в район Пункахарью - глубины до 5 метров, берега очень красивые. В крайнем случае рядом несколько совсем мелких озер, которые явно встали. Заночевать можно в навесе, для любителей комфорта рядом туристическая инфраструктура (не уверен, как сейчас, но летом там большая тусня)

к сожалению есть неотложное утреннее дело. Попробую поехать вам навстречу

Андрей, что решил?

деревья живые были? там же воды по колено (максимум по памперс) в этой Рудице

найти бы всю книгу, если она переведена Цитата: Юхани Конкка Pietarin valot (Огни Петербурга) главы из романа перевод А. Пюккенен "На южном склоне холма Койвумяки, где стоял наш дом, росли три старых березы с шероховатой, сморщенной от времени корой. Начиная, наверное, с 4х лет я любил забираться на них. Днем, при свете солнца это было не так увлекательно как вечером. Днем я видел на краю горизонта, куда всегда устремлялся мой взгляд, позолоченные купола-луковки церквей. Вечером их место занимали ряды огней, выстраивавшиеся линиями, совсем как свечи поставленные на доску. Это были огни города, огни Петербурга. Они овладели моим воображением, пробуждая мечты и надежды. Все слышанные мною сказки о королях и принцессах оживали, когда я глядел на них... " * * Так начинается автобиографический роман Юхани Конкка "Pietarin valot" ("Огни Петербурга"), одно из самых лиричных произведений о былой Ингерманландии. Перед читателем встают лирические картины дореволюционного Токсова в котором отец писателя, зажиточный крестьянин, в течение многих лет избирался мировым судьей. Время надежд (период Временного правительства) сменяет диктатура большевиков. 1919 год семья Юхани Конкка уходит в Финляндию. 15-летний Юхани вступает в повстанческий полк, контролировавший приграничную местность Кирьясало (неподалеку от нынешнего Орехова) Прошло три года, прежде чем я снова увидел знакомые огни Питера, мой дом и родную семью. Я снова тайно шел черз границу, заблудился ночью без компаса в приграничном лесу, долго бродил наугад, и , наконец, после 19 часового перехода оказался в канун Рождества в орешнике близ родной деревни. Я был так опьянен встречей с Родиной, что выйди ме навстречу красноармеец или милиционер, я вряд ли смог бы воспользоваться «парабеллумом», и, может быть, посто поднял бы руки. Все мои припасы были съедены до последней крошки. На краю орещника присел отдохнут, как делал почти через каждые полчаса в конце пути. Насколько могли вдть мои глаза, ослепленные усталостью, на горизонте ровными рядами, один за другим виднелись огни. Как свечки на доске. Я различал во тьме силуэты Койвумяки и Тойстало.Из двух окон Койвумяки струился свет. Из полученного из дома писма я знал, что семья живет в новом недостроенном доме. В Юналу их не пустили. Свет родных окон радовал меня и последние полкилметра ноги ами несли меня. И вотя уже сижу со своими домашними в маленькой комнатке за кухней. Стол был накрыт как всегда на Рождество, но ёлки не было. Я тихо спросил у мамы, почему. - Хилма и Ээро не разрешают. _- Почему ? Празднование Рождества и зажженная елка буржуазные предрассудки, - запальчиво произнесла Хилма. - Суеверие, котрое нужно искоренять, -добавил Ээро. Слова эти удивляли и резали уши. Хотя отец и считался вольнодумцем, у нас принято было отмечать Рождество, даже ходить в церковь. Я не успел углубиться в эту проблему, как все дружно забросали меня вопросами о том, как жил я и что делал три года в Финляндии. Иногда я ловил любопытный взгляд младшей сестренки Унелмы, которой было два с половиной года. Она родилась после возвращения из Финляндии.Малышка смотрела на меня своими большими синими глазами и когда я наконец решил поцеловать ее сразу спросила: «Ты мой старший братик ?». Я видел вокруг родные лица. Отец почти не изменился: длинные усы и темные волосы были такими же, как и раньше, но виски покрылись сединой, да годы прочертили глубокие морщины на впалых щеках. Но он не казался старым, живые темно-синие глаза под выцветшими бровями, веселый взгляд делали его молодым. Но то, что отец, в прошлом мировой судья, каждое воскресенье облачавшийся в туго затянутый костюм и галстук, сейчас, в рождественский вечер, был одет в какую-то нищенскую одежду, причиняло мне боль. Сильно изменилась мама, сновавшая всё время разговора между кухней и каморкой. На голове у нее постоянно был вышитый платок, из под которого выбивались короткие седые волосы. Лишь на следющий день я узнал от Хилмы, что мама болела и потеряла все волосы. Задних зубов почти не было. Их забрали двенадцать детей. Откуда было простой женщине знать, что ожидая ребенка нужно принимать много кальция. Но двигалась она легко и энергично, как молодая девушка. От кого-то из вернувшихся беженцев узнали, что я участвовал ещё в одной небольшой войне, был ранен в ногу и два месяца лежал в госпитале. Мама хотела осмотреть рану, но я сказал, что в рождественский вечер не хочется снимать штаны. - если бы рана беспокоила, я бы не смог прийти сюда, пройдя почти 90 километров. Хилма, слышавшая этот разговор, смотрела на меня все более враждебно. - Ты бандит, белогвардеец, - произнесла она вдруг, почти дрожа от ненависти. Я бросил на нее удивленный взгляд: Я, кажется, никого не убил и не ограбил. - Но как ты мог второй раз пойти против пролетариата, которому принадлежит будущее всей планеты ? - Хилма, милая сестрёнка, ты говоришь как член партии. - Я только комсомолка, но со временем могу стать и членом партии. - Я тоже добавил Ээро, который сидел рядом с ней. Я взглянул на отца, ожидая возражений, но отец умиротворенно взглянул на меня, не желая вступать в спор. Рождественский вечер вступал в свои права. Но Ээро продолжал: «Если капиталистические страны нападут на нас, мы будем сражаться по разные стороны. Я запишусь в Красную армию». Казалось, из маленьких синих глаз его сыплются искры. «О господи », - усмехнулась мама: «смотрите, какой воин тут объявился». «Не смейся, мама. Юсси в пятнадцать лет пошел воевать на стороне врагов. И я могу в 13 лет пойти за правое дело.» Когда я смотрел на Ээро, мне казалось, что я вижу себя на семь лет моложе. Я в то время работал на выборах в Учредительное собрание и агитировал против списка большевиков. И я был уверен что выступаю за правое дело. Но у Ээро и Хилмы тоже была такая уверенность. Сайма ласково сказала «Оставь свой революционный энтузиазм хотя бы канун Рождества». Сайма выделялась среди сестер-братьев тем, что во время ссор стремилась примирить, успокоить всех. От мамы ей достались светлые волосы и круглые щечки, от отца темно-синие глаза, прямой нос,добрую улыбку и страсть к чтению. Самой большой радостью для неё было уединиться в тихом углу с книгой в руках. В школе она ездил в Ленинград она была лучшей ученицей в классе. Учителя предсказывали ей карьеру в науке. Мама во время нашего разговора накрывала на стол и вздыхала, что не удается приготовить такой стол, как в прежние времена. На это Хилма заметила, что когда социалистическое общество будет построено, мы будем есть такие изысканные блюда. Какие дореволюционной буржуазии и не снились. Никто не стал распрашивать ее. Какие же это будут блюда. Меня же это интересовало меньше всех. Голодный как волк, я принялся запихивать в рот картошку и запеченную в тесте свинину, которую я приправлял приготовленной отцом горчицей. Мамина еда соленые огурцы, консервированные грибы, клюквенный кисель были гораздо привлекательнее чем лакомства грядущего социалистического общества. Рождественские дни я провел дома. Большую часть дня я сидел в сауне чтобы ктонибудь из соседей или случайный гость не увидели меня, а утро и вечер сидел проводил в доме. Рождественское веселье сменилось щемящей грустью. Наш дом был так беден, а семья жила в такой нужде. Из прежней земли родители получили лишь 3 гектара. Большую часть, десять гектаров, получил финский коммунист Кяппи, хозяйничавший теперь в Юнала, нашем старом доме. В новом домев жилом состоянии были лишь кухня и горница. Большая изба и вторая комната были без окон, дверей потолков. Дворовые постройки разрушились. Летом вся семья заготавливала на полигоне веники, собирала грибы и ягоды, которые потом отвозили в Питер. Смогли купить двух коров и трех поросят. Но лошади до сих пор не было. Где былой богатый Койвумяки, три раза в неделю отправлявший в город молоко от сорока коров. Бедность бросалась в глаза всюду в кухне и в горнице была лишь самая необходимая мебель. Мать и отец спали на кровати, наспех сколоченной из грубых досок.; дети ночью спали на полу. Одежда у всех была сильно изношенной. Больше всего ранило то, что согласие навсегда ушло из дома. Какая-то властная внешняя сила вбила клин между детьми и родителями. Хилма и Ээро пошли по своему пути, котрый по их словам, вел в светлое будущее. Сайма пыталась всех примирить. «Может я отстал от времени», - говорил отец, сидя на скамье в бане в своей привычной позе нога на ногу, руки скрещены на животе: «Но меня сердит, когда молодые запрещают маме да и мне то, что противоречит их идеям. Они говорят, что уважение к старшим буржуазный пережиток. В стране миллионы таких матерей и отцов, которые только тормозят строительство светлого будущего. Да никто из них не пошел бы заложниками за маму, не говоря уже обо мне». «Но ведь они, будучи членами комсомола, могли бы добиться, чтобы тебя больше не трогали,»- попытался успокоить его я. «Если бы арестовали кого-нибудь из нас или нас обоих, никто из них не сказал бы слова в нашу защиту», ответил отец. - Я не верю, не могу представить, что они такие. Хилма принялась убеждать меня остаться. Придя в первый день Рождества с антирелигиозного собрания, она пришла ко мне в сауну, уселась на скамейку у окна и сказала, что мне нужно прийти в Совет, покаяться в своих прежних грехах и вернуться домой. - Пойми, у тебя здесь огромные возможности. Ты прекрасно владеешь русским. Я вот никак не могу нормально освоить этот язык.Ты говоришь, что ходишь в учительскую семинарию. Здесь ты закончил бы педагогический институт в Ленинграде. Потом пришёл бы в свою школу. Тебя бы, наверное, выбрали председателем. Ты бы мог стать кем угодно хоть народным комиссаром! -Хилма, сесренка прежде чем я получу образование меня отправят на Койранкангас. Много туда привозят ? - Сейчас очень редко. - Я попаду в их число. Слушай. Сестренка, у меня такой характер. Еще в училище, когда я видел какую-то несправедливость, я не раздумывая вступался. Именно потому еще мальчишкой я научился ненавидеть советскую власть, что именно из-за нее начались несчастия нашей семьи. Это беззаконие, что в наш дом вселлили каких-то пришлых людей, что у нас отнимали зерно, картошку. Каждое самое маленькое беззаконие возмущало бы меня, я сопротивлялся бы и в конце концов попал бы туда. - Но никто не тронул бы тебя если бы ты принял наши идеи. - Твои идеи не спасут меня. Меня еще больше злило бы, что новые товарищи считают меня перешедшим на их сторону из-за личной выгоды. Я ненавидел бы их и в конце концов они отправили бы меня на койранкангас. Я всегда, всегда сопротивлялся бы лжи, предательству и беззаконию, в которых погрязла ваша система. -Юсси !- запальчиво выкрикнула Хилма: Ты законченный, закоренелый белогвардеец. Зачем ты пришел ? Зачем ? - Я же сказал вчера, что мне было тяжелее чем вам всем. - Эти детские разговоры не могут меня тронуть. Ты пришел как враг, у тебя в кармане пистолет. Как комсомолка я должна была сообщить в милицию. - Донеси, а я за это время уйду обратно. - несчастный, ты понимаешь какой опасности ты подвергаешь наше будущее. Если узнают, что ты приходил, нас исключат из комсомола и у нас нет никаких надежд вступить в партию. Я подвинулся к Хилме, взял ее за руку и произнес: Я понимаю что принес вам много неприятностей, ноя не знал, что вы оба комсомольцы. - Ты мне не брат больше. Это преступление, что я разговариваю с тобой. Я никудышная, бесхарактерная комсомолка. - Не плачь, сестренка. Если хочешья сейчас отправлюсь в обратный путь. -Нет, нет. Мама расстроится. Ээро поддержал Хилму, сказав примерно следующее: «Я должен бы сдать тебя в милицию, но никогда этого не сделаю. Но когда начнтся война и мы окажемся по разные стороны я без жалости застрелю тебя». - я не застрелю тебя, а возьму в плен и признаю в тебе брата, хотя ты пылаешь ненавистью, как тысяча коммунистов. Ээро вспыхнул и его понесло: Я как-то читал про спартанского мальчика, который попал в лен к врагам. В то время, как ты знаешь, пленные становились рабами. Руки у него были связаны за спиной, но он разбежался и у ударился гловой в ближайшую стену. Так сделаю и я если попаду к вам в плен. Я не буду рабом буржуазии как ты. На второй день Рождества Ээро прибил к моим разваливающимся сапогам новые подошвы, которые принес для себя, выменяв на сделанную им деревянную кадку. Принеся мне в сауну сапоги он сказал: «Я буду стыдиться этого всю жизнь». -Почему? спросил я. - Как почему ? Я помог белобандиту починить сапоги вместо того, чтобы изрубить их топором и помешать уйти от заслуженного наказания. С отцом мы много подолгу разговаривали в сауне. Когда я удивился в самом начале, что Ээро и Хилма отбились от рук, он сказал, что главная ошибка его была в методе воспитания. «Когда ты родился я увлекся идеями Руссо, не разрешал пеленать тебя, считая, что свободные движения движения рук и ног выражают свободу духа. Возможно для тебя этот способ был правильным, но Хилму нужно воспитывать розгами и страхом божиим. Для Ээро нужен был какой-то третий способ» -Папа, ты случайно не стал верить в их книги. - Нет, конечно. -Может вернулся к Библии. - Нет.. Ответ звучал неуверенно. Лишь в этот день, за тричаса до обратного пути я узнал, к какой вере пришел мой отец, бывший вольнодумец. Придя в сауну и усевшись у окна он начал тихо, словно самому себе снова рассказывать о пережитых испытаниях, о которых я уже слышал. «Да жизнь наша здесь не была легкой с самого начала, с возвращения. Землю вернули не всю. Да и как вести хозяйство без лошади. Этим летом очень мало выросло картошки, весной сдохла корова и не было в окрестностях лекаря чтобы ее вылечить, мама болела и долго лежала в больнице. Меня арестовали сразу после возвращения и почти все лето продержали в тюрьме. Посеять весной не смогли. Семья перебивались кое-как, делая метлы и веники, собирая грибы и ягоды. В этом году я два месяца просидел в тюрьме. Мне не доверяют. Думают, что я. Бывший мировой судья и староста, настраиваю людей против советской власти. Хуже всего,что дети больше не уважают родителей, а считают своими врагами. В этих бедах я искал и нашел...» отец внезапно умолк. - Не знаю, осмелюсьли я рассказать все тебе. Не будешь ли смеяться, не сочтешь ли маразмом. - Как ты мог подумать так обо мне !- воскликнул я. - Ладно, я скажу тебе, может быть, мы говорим в последний раз. Я нашел Бога и научился молиться ему. Отец умолк, и , хотя были мы в полутемной сауне, заметил удивленное выражение моего лица. - Догадываюсь, что ты очень очень удивлен. Весь приход считал меня безбожником, Унелма и Урхо даже не крещены. Раньше ясмеялся над людьми, которые обращались за защитой к Богу, теперь молюсь сам. Я молюсь потихоньку, мама не знает. Особенно боюсь, чтобы Хилма и Ээро не узнали. Замучают насмешками. От удивления я онемел. Наконец, после долгого молчания я спросил: «И эти молитвы помогают тебе ?» -Ну, я не могу точно сказать, есть ли какая-то явная помощь, но это успокаивает и дух мой бодр. Думаю, что это твоя воля, Всевышний, что ты даешь мне эту поддержку. Я был гордым и неразумным, гнал тебя и хорошо, что ты наказываешь меня. Мне самому было тяжело в Финляндии, думал даже о самоубийстве, мне нужна была поддержка от Бога. Но от кого, от какого Бога ? Когда я, раненный два раза лежал в госпитале много думал а д этим и пришел к выводу, что библейский Иегова, греческие и римские боги плод воображения, созданный самими людьми. Я спросил: «Скажи, куаков твой Бог, виде ли ты Его?» -Нет. Если бы увидел, подумал бы, здоров ли я. Лишь у больных видения. У него нет формы. Его никто не видит, его ищут. И путь к нему молитва. Пустых молитв он не слышит, только о насущном. И Его ищут лишь тогда, когда все другие предали. Отец говорил долго. Весь день дул восточный ветер, начал падать снег. В темной сауне стало совсем темно. Урхо позвал нас обедать. Сразу после еды меня ждал обратный путь. Отец выпроводил Урхо, сказав. Что мы придем позже и продолжил тихим голосом: «Когда ты уйдешь обратно, можетполучиться так, что мы никогда больше не увидимся. Смерть такой гость, который никогда не предупреждает заранее. У меня есть еще сколько-то лет впереди, у тебя, наверное, десятилетия, но пуля пограничника может оборвать твою жизнь уже сегодняшней ночью. Ты знаешь, что такое граница. Если бы боялся не пришел бы. Возможно, второй раз ты не пойдешь. Хилма и ээро в своем безумии могут действительно сдать тебя. Для нас с мамой это было бы страшным ударом. Пиши иногда. Теперь это можно.» - Напишу, папа... - Какими бы путями бы ты не шел, будь бодр и никогда не падай духом. - Знаю что путь твой не будет таким ровным, как мой. Ты будешь подниматься и падать, голод, холод, жажда, дожди будут мучить тебя, но мы оба верим, что бог не оставит тебя. Он будет посылать тебе тяжкие удары, чтобы ты в конце концов нашел Его. Осле обеда разговоры были недолгими. Мама вытерла платком сезы и принесла еще один пирог, который хотела положить мнев мешок, но мешок был уже за плечами. Объятия и поцелуи были не в наших традициях. Только Унелму я взял на руки, прижал к груди и поцеловал в щечку. Урхо, которого я раньше кружил в воздухе. Держа за руки, напомнил, что я должен прислать ему из Финляндии много книг. Урхо милый мальчишка. Будущий поэт, который молодым погибнет на войне, унаследовал от отца любовь к чтению, как и Сайма. Сайма еще в рождественское утро уехала в питер. В советской школе не было рождественских каникул. Рукопожатия Хилмы и Ээро символ братской любви, поднявшейся над идеологией. Хилма тихо прошептала на ухо: «Прости за злые слова.» Отец вышел проводить меня, надев старую шубу из меха кенгуру. Из-за непогоды во дворе я попросил его вернуться. Мы еще раз пожали друг другу руки. Отец остался стоять во дворе около рябины, сквозь голые ветви которой как крупа сквозь сито сыпались снежинки. Обернувшись через некоторое время я увидел его стоящим на прежнем месте. Я еще раз взглянул на дом, который вскоре исчез в снежной мгле. Больше я никогда не видел своего дома и никого из своих родных. * * * Заключительная глава, полностью Но мне довелось еще раз увидеть знакомые огни Петербурга и мой родной край. Случилось это летом 1958, когда прошло уже больше 33 лет после той, последней, встречи с домом. Я не пробирался на этот раз через границу с финкой и пистолетом в кармане. На этот раз я пересекал границу (передвинувшуюся как-то очень далеко на север) с визой в кармане в мягком вагоне, приглашенный в СССР вместе с другими финскими писателями. Поезд подходил к Ленинграду в полночь. Когда поезд огибал город по круговой дороге Керту-Каарина Суосалми подошла к окну и спросила меня: Слушай, что это за огни ? Огни Петербурга,-- ответил я Ленинграда ? Да, Ленинграда, но городу надо бы вернуть старое название, как вернули его Невскому проспекту. Не Ленин ведь основывал этот город, а царь Петр. Огни, то приближаясь, то удаляясь, горели ровными рядами как свечки на доске. Наконец мы остановились у перрона Московского вокзала. Остановка была короткой наш путь лежал в Москву, а оттуда в Среднюю Азию в столицу советского Узбекистана Ташкент, в обильный памятниками древности Самарканд. Через четырнадцать дней мы вернулись. Впереди были два дня в Ленинграде. Утром второго дня я взял такси с твердым намерением посетить родные места. По карте города я показал водителю, молодому человеку, дорогу: "По старой дороге от Лесного через Охту или Рябово по дороге через полигон. Это будет примерно 30 километров." Но водитель озадачил меня, сообщив, что дорога через полигон закрыта для гражданских лиц, а Лесной проспект перекрыт сейчас из-за ремонтных работ. Ехать нужно по Приозерскому шоссе и потом повернуть на Токсово. Новенькая "Волга" мчала нас по широкой асфальтовой дороге. Ингерманландских деревень, знакомых мне с детства не было видно и следа. Лишь один раз справа мелькнули несколько многоэтажных зданий какого-то колхоза или совхоза. Знакомые черты пейзажа, которые видел каждый раз мальчишкой, возвращаясь из города. Волна воспоминаний захлестнула меня. Вот три березы с розовой корой, с которых я глядел на далекие огни и сверкающие на солнце маковки церквей. Песни парней, отправляющихся в пору сенокоса за ночными приключениями. Склон холма, на котором стоял родительский дом. Глубокий колодец, в который я так любил смотреть и три рябины рядом .Кого встречу я в родной деревне ? Я знал, что никого из родных встретить не могу... Тогда, в 1930 отца и мать сослали в Сибирь. Вместе с ними Урхо и Унелму. Трое старших детей пошли своей дорогой. Ээро и Хилма стали членами партии. Новый жилой дом перенесли в Церковную деревню неподалеку от школы (бывшего двухклассного училища) и разместили там типографию, в которой печатали местную газету. После двух лет ссылки матери с детьми разрешили уехать из Сибири, при условии что они не вернутся в родные места. Отца же сослали еще дальше в Якутию, в лесную деревню неподалеку от Верхоянска, самого холодного места планеты. Там в 1933 закончился его земной путь. Какими были его последние минуты никто уже не расскажет мне. Умерла и мама, внезапно, как и ее отец Корвен Яакко. И тоже в возрасте 79 лет. Умерла на руках дочери Унелмы, собирательницы народной поэзии. Нет в живых и Урхо, стихи новеллы которого начали печатать в 15 лет. Он дважды передавал мне письма, в которых писал о своем желании перебраться в Финляндию. И вот он попал туда. В 1942 в составе разведывательно-диверсионной группы его забросили в финскую Лапландию. Тяжело, тяжело шли члены моей семьи к последней черте. Микко лежит в братской могиле близ крепости Копорье, сестра Лююли на кладбище в Рауту, ныне стертом с лица земли, брат Урхо в Соданкюля в братской могиле красноармейцев. Несмотря на свою веру в партию, Ээро пришлось пройти через "огонь и железо", как писал один знакомый. Волна репрессий середины 30-х, которую коммунисты в Карелии называли Великой Злобой, отправил его тем же путем, что и отца в Сибирь. позже его реабилитировали и восстановили в должности (он преподавал в десятилетке), но через два месяца он уволился и пошел столяром на завод. Три сестры не участвовали в политике. Хилма пошла в торговлю, Сайма стала преподавателем языка, Унелма исследователем народной поэзии. Я знал, что никого из них не встречу. Но может быть, в деревне остался кто-нибудь из знакомых, избежавших репрессий и ссылок. Может быть, я встречу Юсси, моего школьного товарища ? Я знал, что после смерти отца он взял хозяйство в свои руки и вступил в колхоз. Может быть теперь он председатель колхоза. Как хорошо было бы распить в его рабочем кабинете бутылку "Зубровки", купленную в Ленинграде именно в надежде на встречу с ним. Для детей Юсси еще в Хельсинки припас всевозможные подарки складные ножи, прыгающих лягушек, машинки. Мы приближались к Токсову. Сколько ни вглядывался я в склоны холмов, не видел знакомых деревень.Склоны были пустынны. На вершинах холмов стояли наблюдательные вышки, длинная цепь которых тянулась на восток. Может они остались еще с войны ? Для чего они нужны сейчас ? Куда делись деревни? Ближе к станции по обе стороны дороги стали появляться строения. Но шофер сказал, что это дачи ленинградцев. Недалеко от станции пересекли железную дорогу. Выехали на старое шоссе, ведущее из Токсова в Петербург. Здесь от него сворачивала дорога вправо, по которой ездили в мою родную деревню. Но дорогу перекрывал шлагбаум, по обе стороны которого был забор из колючей проволоки. За проволокой был приземистый серый домик, который казался построенным из цемента. Во дворе мужчина средних лет, одетый в ватник, колол дрова. Пройдя под шлагбаумом, я подошел к нему и спросил первым делом, понимает ли тот по фински ? Мужчина ответил отрицательно. Чтобы у него не возникло никаких сомнений я представился как финский писатель, приехавший в гости к писателям советским и желающий увидеть деревню, где прошло детсво. Деревня эта примерно в трех километрах от развилки. Обозначает ли шлагбаум, что проехать туда нельзя? За забором начинается полигон и никаких деревень там нет, ни одного дома. Полигон так разросся ? Когда это случилось ? Мужчина рассказал много нового, потрясшего меня. Сам он был сторожем полигона с 1930 года и хорошо помнит все окрестные деревни. Полигон стал расширяться еще в середине 1930 х. Еще тогда жителей моей деревни и других близлежащих деревень выселили оттуда. Дома разобрали на дрова или стройматериалы. А население? Куда их переселили ? Мужчина развел руками: Куда ? У нас в СССР места много. Точно не знаю, но помню, что их собрали на станции и оркестр играл, веселя их в ожидании поезда. Я сказал охраннику, что хотел бы увидеть место, где была моя деревня. Ведь холмы, надеюсь, никуда не делись. Охранник ответил, что для нужд полигона из Ленинграда была проведена дорога прямо через мою деревню и сейчас на месте моего дома развилка дорог. Недалеко от моего дома озеро, в котором я купался в детстве. Можно ли увидеть его? Надеюсь, озеро не спустили. Ну, если Вы так хотите попасть туда, приходите в воскресенье. Слышите, какая канонада ? Я так ждал встречи с родной деревней, что готов был идти невзирая на запрет и гремящие неподалеку взрывы. Их звук был знаком мне с детства. Я поблагодарил дружелюбного охранника и попрощался с ним. Моей деревни больше не было. Но были в Токсове другие места, которые я хотел увидеть. Машина остановилась перед церковью. Да, это была та церковь, в которой меня когда-то крестили. До четырех лет я ходил с мамой на богослужения в рождественскую ночь. Мне запомнились только горящие свечи и мамино сердитое подергивание за ухо когда я пытался вертеться по сторонам. Куда более живые воспоминания оставил обратный путь, когда мы ехали наперегонки по льду Хепоярви. Почти каждое Рождество побеждали дядины сани, но однажды у нас была лошадь, которая, ступив на лед, понеслась так быстро, что никакая другая не могла сравниться с ней. Двухэтажная церковь, вмещавшая 1200 человек, считалась самой большой и красивой в Инкери. Судорога свела горло когда я увидел ее в нынешнем ужасном виде. Штукатурка и кирпичи вываливались из стены, колокольня была до половины разрушена. После революции церковь была превращена в клуб, потом в склад зерна. После войны она стояла пустой. Теперь для нее придумали какое-то новое назначение судя по доскам и кирпичам, сложенным вокруг. Мой взгляд упал на красный домик с другой стороны шоссе. Это был дом Ани, Анны Нокелайнен. Сколько раз вечером провожал я Аню до дома, но внутри ни разу не был. Кто теперь живет здесь ? Я знал, что ее родители давно умерли, а сама Аня стала учительницей и уехала в советскую Карелию. Но не живет ли здесь ингерманландская семья, знающая что-нибудь о ней ? Я подошел к двум бабушкам, сидевшим на солнцепеке у стены бывшего кооперативного магазина. Я узнал от них, что в красном домике живет русская семья. Но нет ли в окрестностях кого-либо, кто говорил бы по-фински? Ой, есть, есть,- к нам подошла третья старушка: в десятилетней школе за церковью есть учитель математики, говорящий по-фински, а в том синем домике живет полковник, который говорит по-фински, но сейчас его нет дома. Дорога к школе была топкой, приходилось кружить вокруг поля и я вдребезги стоптал купленные в Ленинграде ботинки. Двухэтажное здание школы, которого не было в дни моей юности... Учитель математики, которого вахтерша вызвала из класса в коридор на вид был типичный хуторянин из Саво. Он говорил на чистейшем местном диалекте, но на вопросы отвечал как-то отрывисто, двумя тремя словами "Не знаю, не слышал". Одна лишь весть согрела мою душу Анна Нокелайнен жива, работает в Карелии учительницей. Следующим пунктом была моя бывшая школа двухклассное училище. В дороге все время глядел из окна машины то вправо, то влево. Вон там, за деревьями и кустарником желтое строение бывший дом моего двоюродного брата Микко Питкянена, кандидата на выборах в Учредительное Собрание и волостного старосты.Сам Микко умер в 1926 в Соловецком лагере, его жена годом позже дома. Сын попал сначала в Финляндию, а потом в Швецию. Две дочери где-то в СССР. Не было смысла заходить и в другой домик, бывший дом брата Юсси, Юхана. Юхан умер, дети его кто где. В Финляндии, Канаде, Швеции. Красная буря разбросала наш большой род по всему миру, кто-то даже попал в Австралию. Если бы наш род мог собраться, каждый мог бы немало рассказать. Но собрать его выше моих сил. Снаружи школьное строение мало изменилось. Видно было, что с шелестом отслаивающаяся темно-желтая краска более чем сорокалетней давности. Над входной дверью не было таблички "Двухклассное земское училище" а было начертано "Детский дом". Внутри мало что изменилось. Бывший класс и рабочее помещение были объединены в один кабинет труда в котором среди огромных досок суетились четверо мальчишек под руководством двух взрослых мужчин. Другой класс был украшен красным уголком, где между двух красных флагов возвышался лик Ленина. Он висел как раз на месте портретов Николая II и Александры Федоровны, которые мы с сестренкой Хилмой снимали во время Февральской революции. Здесь, под портретом Ленина была сцена для постановок, в одной из которых я играл Пёрёперхури из "Жемчужины истины" а Аня мою жену. Вспомнил, что как-то раз она сидела на подоконнике и читала Анну Каренину и я #1086;торвал ее от чтения чтобы показать кинжал, лежавший у меня в кармане. А вот дверь, которую Ксения Андреевна, наша учительница в первый год учебы, открывала каждое утро, произнося командирским голосом: "Вставайте !" Здесь в мои времена была спальня, можно заглянуть ? Пожалуйста. В комнате за небольшими столами сидели мальчики лет 15, перед каждым учебник и тетрадь. Говорит кто-нибудь по-фински ? Директор сказала мне, что дети все русские, но среди воспитательниц есть одна местная жительница. Директриса усадила меня в красном уголке, а сама скрылась в бывшей спальне девочек, в которой теперь сидели несколько мальчиков и девочек, рисуя что-то за столом. Уже через минуту она вернулась с женщиной лет пятидесяти с лицом саволакской хозяйки. Я приветствовал ее и представился по- фински, но она ответила по русски: "Извините, я уже не понимаю по-фински". Директор бросила на нее удивленный взгляд. Я понял причину и не удивился когда через некоторое время она секазала мне на чистом финском "Istukaa, olkaa hyvä". Мы сидим в красном уголке. Директриса просит написать что-нибудь об истории и прошлом этого дома. Ведь после войны вся деревня была заселена заново и люди ничего не знают о прошлом. Тем временем меня ждет такси, счетчик которого неумолимо тикает. На прощание бросаю взгляд на родные места. Вот больница, где земский врач зашивал мне разбитую в драке губу. Здесь и сейчас больница, как сказала мне директор... Слева от больницы светлый домик бывшей земской управы, в котором дядя Туомас вел общинные дела два десятка лет и в зале заседаний которого мой отец, мировой судья, вершил правосудие. Чуть позднее, при большевиках, ему пришлось побывать в камере для арестованных. Теперь этот том передан расширяющейся больнице. В этом березняке стоял дом, в котором размещалась типография местной финноязычной газеты. Что и когда случилось с этим домом ? Газету закрыли еще в конце 30-х, дом перевезли лет 10 назад, куда не знаю. Ну конечно, зачем нужна газета на финском языке в краю, из которого финны изгнаны. Бросаю последний взгляд на Комендантскую гору. В 1919 здесь стояла артиллерийская батарея, орудия которой смотрели на Север. Тогда я часто мечтал развернуть их в другую сторону... Справа от Комендантской горы Кавголовское озеро, на лед которого мы выходили, несмотря на запрет учителя и были отстранены от занятий. Теперь на берегу его известный всей стране лыжный и туристический центр. Выхожу и сажусь в машину. Едем обратно в Ленинград, никуда уже не заворачивая. Мне не встретилось ни одного знакомого. Не было никого. Да и всего ингерманландского народа уже не было. Последние сорок лет завершили дело. На обратном пути я уже не смотрел по сторонам. Перед глазами вставали образы прошлого: картины детства, знакомые и дорогие мне люди. Отец, мама... Микко и Люли, Урхо все уже умершие. И многие о которых я не знаю, живы они или нет. Я произносил имена вполголоса и молчаливый попутчик спросил меня: Вам чем-нибудь помочь ? Нет, я ничего не просил. Впрочем, дай карманный нож с окрывалкой. Опустошим бутылку. Выпьем за здоровье Юсси, если он жив, если нет помянем. Вечером, перед отъездом в Финляндию я ходил по освещенным улицам Ленинграда и ехал на автобусе через мост Петра Великого на Охту. Именно эти огни Охты лучше всего были видны мне с вершины холма в моей родной деревне. Если бы я попал в Койвумяки, смотрел бы на них сейчас. Но теперь они не манили бы меня как в детстве. Их чрезмерная близость оказалась роковой для ингерманландских финнов. http://www.toksovo.elci.ru/toks_konkka.htm

подтверждаюсь. можно координаты этого озера? поищу навес в той округе...

Был полный зал, при этом велосипедистов не более 10 человек. Кетов интересный человек и рассказчик. Я не пожалел, что съездил. Велосипед оставлял в тамбуре, между дверями. При большом количестве велосипедов охрана была готова составить их под арку (закрытое с улицы пространство), но не понадобилось.

Pupsen писал(а) Sun, 06 November 2011 23:46у велодетей почти всё свершенно как у взрослых. мой опыт - в середине путешествия обязательно должна быть интересная цель. игровая площадка, парк с каруселями и тп, соответственно текущим интересам чилдрена. я бы сказал раз в 2-3 дня, иначе им становится скучно. Очень хорошо крутят, когда цель близка, например "завтра будет аквапарк"

а как туда попасть?

Андрей, с праздником!

С`АндрО писал(а) Wed, 09 November 2011 21:25Bulawka писал(а) Wed, 09 November 2011 16:46Константин Шемяк писал(а) Wed, 09 November 2011 13:14Змей Гуревич писал(а) Fri, 04 November 2011 19:29Значит так, едем? Может пригодится такая инфа: 4 марта под Савонлинной организуется прям даже 100км соревновательный зимний веломарафон: http://www.pellossalo.fi/abcrace/ Судя по тому, что там написано - очень адекватное мероприятие.Ого, надо ехать и всех рвать. )) Порвать "фсех" это вряд ли, но ехать точно надо... мы их будем ме-е-е-едленно рвать по теме - у меня виза до 15.03, как раз успеваю

Timon писал(а) Wed, 09 November 2011 16:49Запоздал я с поздравлениями( Саша, желаю тебе крепкого здоровья и новых интересных походов! ЗЫ. Жду зимнего вкручивания) Спасибо! Намерение повкручивать есть.

ну вот, пока я по походам шлялся, опять все пропустил запишите меня, запишите!

paramon писал(а) Thu, 03 November 2011 12:29Появился выбор куда поехать на длинный уикэнд, в Финляндию, или большие горы. Цена одинаковая. (Привет ЕхЕ -) UP: по просьбе Кати исправил слово "Финка" И тебе привет -) Однако, большой дубак в больших горах на ноябрьские.

Дядя Вова писал(а) Wed, 02 November 2011 21:53Мои запоздалые,но исходящие из самых моих глубин,поздравления! Дядя Вова! какую ностальгическую фотографию ты откопал Иршулаим, декабрь, теплынь, шаббат, виски и мы Все еще раз большое спасибо за поздравления, друзья, это очень приятно!

Как у них обстоят дела с провозом велосипеда? в справочной отвечают что будут взвешивать багаж+велосипед и все что больше 23 кило оплачивать по 43.26 евро за 1кг. Спрашиваю, так как уже неоднократно в справочных авиакомпаний говорили информацию отличную от действительности, а на сайте авиакомпании конкретно про велосипед ничего не написано.

я летал в сентябре 2011 Авиакомпания весьма ВелоДружелюбная. Велосипед входит в общий вес (23 кило). Габариты не учитываются. В полете хорошо кормят, наливают хорошие чилийские и французские вина и не по одному разу

Могу рассказать о нашем гималайском ВелоЭкспрессе. Сентябрь 2011, 2000 км по горам за 20 дней, 36 километров вертикального подъема. Конечно, за 3 недели понять Индию невозможно, но некоторые интересные наблюдения остались. Интересно?

Друзья, спасибо за поздравления! Был в длительном походе по Гималаям (2000км за 20 дней) фотографии тут, так что у меня уважительная причина Кстати, я не лось

Скобарь писал(а) Mon, 05 September 2011 00:42_ExE писал(а) Sun, 04 September 2011 23:55 ехали на час позже вас, видели следы. Забор отсутствует в направлении 3го Токаревсого озера (оно же 3е озеро Инди) Ну и че? Я тебе звонил когда?