udav

" с сочувствием разглядывающий мой велосипед охранник замечает российский флаг и начинает орать: «Ты из России? Ты точно из России? Прямо вот из России?». К вечеру мой энтузиазм совсем на нуле и я с той же грустью равнодушно отвечаю: «Ну да, точно прямо из России, прямее некуда». И он, все бормоча «из России», вдруг машет мне рукой в направлении исчезающих в неизвестности людей: «иди!». Я не верю своим глазам, а потом, пока он не передумал, бегу к велосипеду выдернуть фотоаппарат и — устремляюсь по тропе, без билета. (89)

" Одна из женщин зовёт меня в дом, наливает чашку горячего напитка типа чичи и дает хлеба. Да, какая-то история в духе «хлебом единым». Я дрожащими от холода и голода руками ем хлеб, она стоит ко мне спиной у огромного окна, в котором словно картина: припорошенные снегом и укутанные грозовыми тучами — горы. Я спрашиваю: «И вы всю жизнь живете здесь, в этом поселке?» — «Да». И смотрит на горы в окно. И от этой фигуры на фоне суровых гор веет мудрым спокойствием и вечностью. (89)

" Еду и тут в пыли цепочка следов: маленькие, «японские» следочки, вывернутые наружу стопы, мелко семенят. Ну, думаю, точно бабушка идет. След свежий, во мне загорается азарт: догнать и посмотреть на обладателя следов. Через пару километров догоняю: маленькая худенькая старушка, иссушенная солнцем, почти мумия. Бодро семенит по дороге: в левой руке огромная мачете, за спиной приторочена гигантская кирка. И почему-то мурашки по телу от ее вида. (89)

" По дороге останавливаюсь у бабули: поесть кукурузы под навесом. Таких бабуль сегодня было несколько по дороге, и я не знаю, почему торможу именно здесь. Может, потому что мне понравилось ее лицо, собранность жестов, хозяйская деловитость, ненавязчивость, уютность и домашность ее закутка у дороги. Я останавливаюсь у ее печурки, пыхтящей паром, словно паровоз, она смотрит на меня приветливым теплым взглядом. «Кукуруза?», — спрашиваю я. «Ага», — отвечает она, не переставая что-то помешивать, помахивать в клубах пара, — «Садись». Я пристраиваю велосипед, норовящий упасть под порывами ветра, устало сажусь на лавку. Смотрю на надвигающуюся черную завесу туч и спрашиваю: «Наверное, будет дождь?» Бабуля с прищуром смотрит на черноту, что-то ловит улетающее по ветру, и уверенно говорит: «Нет, дождя не будет. Ветер сильный, но дождя не должно быть».Мне очень хочется ей верить, на душе становится спокойнее. Она приносит мне огромную дымящуюся кукурузину, соль, соус: «Ешь, отдыхай». Кукуруза здесь просто гигантская и очень вкусная. Я ем, а мне никто не мешает. Потом я плачу деньги, хозяйка берет их с достоинством, без суеты и жадности. Мне не хочется отсюда уезжать, я сижу, слушаю ветер, смотрю, как красиво и ловко хлопочет бабуля по хозяйству. (89)

" Идя по рядам, выбираю старушку с самыми добрыми глазами, подхожу к ней, спрашиваю, сколько стоит вода, шоколад (не «Сникерс», который покупают гринго, а местный). Сначала она называет местные космические цены, но я грустно цокаю языком, мол, очень дорого. Понемногу завязывается разговор, я рассказываю, что еду на велосипеде, что да, иногда это очень тяжело, что сейчас очень голодна, потому что не купила утром продуктов. В итоге бабушка продает мне воду и шоколад по божеской цене, а еще насыпает, оглядываясь по сторонам, в мой карман дегустационных снеков типа смеси сушеной кукурузы, орехов и семян… Еще ни разу я не услышала по отношению к себе слова Гринго, наверное, это хороший знак… (89)

" Я хожу из одного дома в другой, но везде мне отказывают, иногда довольно грубо обрывая разговор. В последней лачуге ко мне выходит старенькая бабуля, я снова прошу продать мне 200 грамм риса. Она говорит «нет, возьми вот хлеба, конфет». В лачуге совсем нет света, сумрак, я едва различаю морщинистое лицо старухи, но вижу, что ее глаза излучают теплый добрый свет. Я говорю: «хорошо, я возьму хлеба.. и вот конфет… но мне нужен рис или макароны». Она кладет на прилавок хлеба, отсчитывает десяток леденцов. «Еще возьму бутылку лимонада и пачку печенья… но мне нужен рис». Она, медленно, как привидение, передвигается по лачуге, и сумрак размывает ее очертания, цепляясь за полы пальто. Она приносит лимонад и печенье. Я снова говорю: «Но мне нужен рис. Лимонад и печенье — это не еда. Сегодня я весь день поднимаюсь из Наски на велосипеде по горам, это очень трудно, я устала и голодна. И дальше мне снова надо ехать, до вечера. А потом встать рано утром и снова ехать, по горам. А горы тяжелые и суровые, Вы знаете. А следующий поселок очень далеко. Если я не поем, у меня не будет сил — и Горы меня одолеют»… Она молча качает головой, смотрит в глаза, вздыхает и говорит: «Ну что ж, я посмотрю, но я не могу тебе дать много», идет куда вглубь темноты, что-то там бормочет и приносит две горсти риса… Потом мы еще сидим (она в своем сумраке, я — на пороге ее домика) и разговариваем: о жизни, о пути, она мне жалуется на холод, я ей — на жару, и старуха как-то мудро и тепло улыбается морщинками глаз… (89)

" ...встречаю двух боливийских путешественниц. Издалека я принимаю их за очередных торговок всякой всячиной: оборванные растрепанные девчушки, раздолбанные велосипеды, к которым приделаны вместо рюкзаков ящики из-под фруктов — в них кучей набросаны вещи. (89)

" ! Еще здесь пугают вооруженными нелегалами и… тиграми: женщины с первобытным страхом, мужчины — смеясь, но почему-то смех их невесел. (89)

" «ты одна? А оружие у тебя есть? Нет? А что ты будешь делать, если на тебя нападут или будут грабить? Нет, здесь одному нельзя, и без оружия — нельзя. Опасно. Много бандитов». Настоятельно советуют не ехать ночью по дороге: самое опасное время. (89)

" Об этом говорят и сами местные: будь начеку, не носи фототехнику не в рюкзаке, не имей с собой крупных денежных средств. Красноречивым дополнением к назиданиям являются решетки на рецепшенах отельчиков, на магазинах, лавочках, и постоянный вопрос «есть ли у тебя оружие». (89)

" Каждый день кто-нибудь спрашивал меня, есть ли у меня пушка. Я устал от постоянных предупреждений, ежедневных выяснений, какой район хороший, а какой плохой, и в каком отеле меня гарантированно не убьют. Я просто купил билет и улетел домой. (13)

" Беседа вышла очень интересной и глубокой: о политике, судьбе Африки, Нельсоне Манделе и многих других сложных и важных вещах, в которых невозможно разобраться без алкоголя. (13)

" Там впереди на севере больше не будет ни городов, ни магазинов. Да что там говорить: не будет ни деревень, ни людей, ни воды. (13)

" Снова впереди туманный Берег Скелетов, а попутный ветер уносит меня со скоростью 25 километров в час все дальше и дальше от цивилизации по соляной дороге. (13)

" Я снова оказалась внутри лунного ландшафта. Невысокие горы окружали с обеих сторон. Тем страшнее было двигаться по руслу вперед. Песчаная джиповка уводила все дальше в неизвестность и вся была истоптана следами самых разных зверей. Вот шакальи следы поменьше, а крупные явно принадлежат большим кошкам. Может быть это гепарды или леопарды, ведь они же любят каньоны и наверняка спят сейчас где-то неподалеку в пещерах. (13)

" Но как быть с моим следом на песке? По следу меня легко вычислить. А еще меня могут засечь с воздуха, тут катают туристов на легкомоторных самолетах. Один такой полет — и я пропала. (13)

" Ничего не бойся! В Намибии безопасно, никто тебя не тронет. Можешь даже спать у дороги — никто ничего у тебя не возьмет. Дикие звери могут быть. Но ты же едешь в сторону Брандберга? Там леопардов нет, только дикие слоны. (13)

" забор этот был совсем не от животных, а от туристов. В нем периодически попадались узкие проходы, оставленные для живности, куда пролез бы и велосипедист. Через эти проходы тянулись следы ориксов и более мелкие шакальи. (13)

" Когда мы прибыли на место, я поняла, что это отель в лучших традициях триллеров. Среди пустыря стояло здание, по виду и своему устройству напоминающее тюрьму. Я не удивилась бы, если это и правда при колонистах была тюрьма. Бетонный забор окружал здание по периметру, сверху вместо крыши была решетка из толстой арматуры и колючая проволока. На окнах в комнате тоже решетки, а железная дверь запирается на ключ и пять огромных засовов. (13)

" На выезде из города я заметила полицейский блокпост, который останавливал каждую проезжающую машину. Рядом с постом крутилась семья бабуинов, и полицейские периодически отгоняли приматов дубинками, чтобы не мешали работать. На меня полицейские не обратили никакого внимания. (13)

" Аня решила сфотографироваться с китайским полицейским, правда не настоящим, а стеклопластиковым. Забавно, что здесь он сохранился почти в первозданном виде. Обычно от них остаются только ноги от колена - таких мы видели штук пять. И если бы не этот сохранившийся полицейский, я бы и дальше гадал, что за ноги стоят у обочины. (21)

" На албанской земле какой-то полный расслабон: штампики в паспорт они не ставят, заполнения каких-либо бумажек и таможенных деклараций не просят. Единственное, что спросили: дорогой ли у меня велосипед. (90)

" … всех приезжих погранцы отслеживают - кто и куда едет. Возможно, это связано с тем, что в прошлом году туристы на катамаране пересекли Берингов пролив и уплыли в Штаты, сбежав от наших пограничников. (95)

" Пустая трасса навевает сон. Рассеянный утренний свет... проезжаем поселок Jukka, минуем Kajaani… очень хочется закрыть глаза… впереди, на небе, в дымке, огромный бледный шар… это солнце или луна? (10)

" До горизонта бескрайние снежные просторы, чем-то похоже на застывшее море. Виды нереальные, непривычные, почти инопланетные. Здесь действительно не было ничего, кроме снега. Мне очень нравится минималистичность и строгость снежных линий, очерчивающих холмы. (28)